Юрий Николаевич, как вы пришли в секцию самбо?

— Я учился в четвертом классе, когда на переменке ко мне подошел старшеклассник по прозвищу Кабан и грубо швырнул на пол. Он учился в восьмом классе и любил демонстрировать силу на младших. Падать на глазах у одноклассников было обидно. Мимо проходил десятиклассник, который отогнал Кабана, а меня спросил, хочу ли я научиться давать сдачи. Я ответил — конечно. И тогда он посоветовал мне пойти в «Крылышки» (спортивное общество «Крылья Советов»), найти там Харлампиева и записаться к нему в секцию. Так в 1938 году я начал заниматься самбо. Через несколько месяцев я уверенно подошел к этому Кабану и сказал ему: «Защищайся!» А потом сделал подсечку. Обо мне стали говорить в школе, что я занимаюсь какой-то секретной оборонной борьбой и больше не трогали.

Когда мы освобождали белорусскую деревню, на меня с крыши неожиданно спрыгнул фашист. Тяжеленный. Положил лицом в липкую глину и стал душить. Пальцы как гвозди. Теряя сознание, я сумел отжать ему одну руку и сломал локтевой сустав. Он закричал, а я в запале боя сломал другую руку. Мои лучшие достижения как самбиста — шесть побед над фашистами в рукопашной.

— В 1945 году, еще до окончания войны я стал ходить на тренировки в «Динамо». Правая рука не работала, я ее все время разминал и, в конце концов, разработал. Начал потихоньку заниматься. Кувыркался, разминался. А в 1946 году даже занял второе место на первенстве Москвы.

После фронта я совсем перестал бояться хулиганов. Я их и сейчас не боюсь. Война и самбо для меня нераздельны. Если бы я не занимался до войны самбо, я бы не разговаривал сейчас с вами. Шесть раз я должен был погибнуть во время рукопашной, но благодаря знанию приемов все-таки выжил. Самбо — моя религия, и ничего меня с этой позиции не сдвинет. Харлампиев и Чумаков — мои тренеры, и когда в жизни наступают какие-то трудные моменты, я всегда вспоминаю именно их.